Александр Конторович - Я хочу жить дома
– Так он всю дорогу при машинах был! – фыркает Гуменюк. – Что он с бою-то мог взять, когда его в глаза и не видал?
– Но между машинами бегал ведь? – пожимаю я плечами. – Не знаю, мне его ждать некогда было. Да он сказал, что и сам доберется. Что, неужто не дошел?
– Кто б его одного-то пустил… не можно ему-то! – качает головою один из гвардейцев. – Проштрафился парень!
– Ну, звиняй, не ведал я про то… Так он что – и сбечь мог? И такое тут бывает?
– По-всякому бывает… – явно теряя интерес к разговору, произносит пан Дмитро. – Ладно, придет – спросим! Не придет – из-под земли добудем! А вот ты, голуба, что мне хорошего можешь поведать?
И он пинает сапогом скорчившегося на земле эсбиста.
– Откуда у тебя это фото? – интересуется атаман, чуть погодя после того, как бывшего эсбиста уволакивают в подвал. – Покажь!
– Да девка там! Смотри! – протягиваю ему фотографию. – На память щелкнулись пару деньков назад… Тарас и снимал, только вышло всё у него криво, а больше бумаги в аппарате не было. Ну, и вышло… не очень. Сразу даже не разглядеть, где и кто стоит.
– Так ты Задорожного на понт взял? – изумляется Гуменюк. – Силён, бродяга!
– Со страху-то да под стволом – чего только не вспомнишь…
– Ну, ты вообще… нет слов!
Рация оживает ближе к вечеру, мы с атаманом уже успели нарезаться в хлам так, что уже с трудом соображали – где и что происходит.
– Аргус-2! – четко выговаривает динамик. – Аргус-2! Ответь Головному!
Переваливаюсь через поручень кресла и хватаю радиостанцию со стола.
– Здесь Аргус-2! Слухаю тебя, Головной!
– Через полчаса на въезде в город, со стороны реки. Как понял?
– Понял, полчаса, со стороны реки. Нас будет две машины.
– Одна – без базара!
– Понял, будет одна. Я и атаман, больше никого постороннего. Водитель и охранник?
– Не вопрос, они погоды не делают.
– Всё, выдвигаемся.
Гуменюк, внимательно вслушивавшийся в разговор, кивает на рацию.
– Не наша, где взял?
– Мир не без добрых людей… Тебе не все равно сейчас-то?
Мы торопливо собираемся, атаман с сомнением смотрит на автомат.
– Бери… Один хрен, если не добазаримся… тут и двести не спасут.
Подпрыгивая на ухабах, джип резко несется вперед. Дорожные рытвины тут заделывают белым кирпичом – чисто западэнский метод дорожного ремонта. Крепко, но машины на таких заплатках подбрасывает неслабо. Особенно если на скорости.
Поворот, ещё один, скоро уже и точка рандеву.
– Гляди!
У дороги вспыхивает красный огонек – фонарь.
– Фары гаси! – толкаю в плечо водителя. – Здесь тормози.
– У машины будь! – веско (словно и вовсе не пил) приказывает атаман охраннику. – За тылом смотри! И от меня команды ожидай!
Топаем по середине дороги, пистолеты в кобурах, автоматы остались в машине.
– Кто приехал-то? – интересуется пан Дмитро.
– Да есть у меня догадочка… не хочу вперед забегать, но, ежели это тот самый человек…
– То что?
– Мужик он суровый, но слово держит твердо.
– Обнадежил… – хмыкает Гуменюк.
Ещё пара десятков шагов – и нам навстречу выныривают темные фигуры. Только что дорога была пустой – и нате вам!
– Аргус?
– Тута. А Головной где?
– Здесь я.
– Это ты, парень, заливаешь… Я его голос знаю!
– Сюда поворотись, – откликается голос с другой стороны дороги. – Морду освети.
Щелкаю выключателем фонаря.
– Достаточно?
– Гаси. Отошли все в сторону.
Фигуры растворяются в темноте, словно их никогда и не было вовсе. Но я не обольщаюсь, они снова возникнут здесь, стоит только их командиру дать сигнал. А он – даст, если только почует что-то неправильное в нашем поведении.
– Чего хотел? Что за спешка такая?
Кратко описываю собеседнику произошедшее.
– Говоришь, два грузовика?
– Да. Прочие пустыми шли.
– Не врешь! – удовлетворённо произносит собеседник.
– Ты в курсе?
– Замнем для ясности. Что хочешь?
– Вы забираете груз – мы не при делах.
– Это-то и так понятно, заберём. За наводку – что с нас поиметь хочешь?
– Проживу как-нибудь… Должен будешь, устраивает?
– Ну ты и жук!
– Какой есть…
– Охранников, что живы остались, к машинам. Заберем их с собой.
– Джипы сопровождения?
– Ты нас за крохоборов держишь? Совесть совсем потерял?
– Ну, спросить-то я могу? – меня пробивает на шутки.
– Ты спросил – я ответил. Себе оставь.
– Гарантии какие? Мало ли кто завтра по их следам прикатит?
– Выйдешь на связь, позывной Громада. В десяти минутах лета будет два дня дежурить звено ударных вертолетов. Вертолеты могут сделать два захода – и на этом всё. Будет кто и после этого борзеть – я им не завидую. Спутники на время ослепнут, учти.
За спиною хмыкает атаман, эту новость он оценил по достоинству. Такое пообещать… это уровень нужен… даже и представить не могу, какой!
– Проводник? – интересуется мой невидимый собеседник.
– На том берегу стоит, у машины. Скажешь, мол, Заяц велел – он всё и покажет, – вступает в разговор атаман.
– Весьма с вашей стороны любезно, пан Дмитро! – произносит Головной. – Вернём в целости и сохранности, обещаю.
– Ещё что к нам есть? – интересуюсь я.
– У меня – нет.
– Разбежались?
– Не возражаю…
Уже выйдя из машины, Гуменюк придерживает меня за локоть.
– Что это за фрукт такой был?
– Спецназ Новороссии, подполковник Кварцахелия.
– Грузин?
– В Новороссии-то?! Абхаз…
– Я думал, что чечен. Говор у него такой… не наш, словом. Знаешь его откуда?
– Через прицел переглядывались… было дело. Тогда в первый раз и поговорили. Чечены у них, кстати, тоже присутствуют. Там вообще полный интернационал, даже евреи, говорят, есть. Давид мужик жесткий и колючий – но слово держит.
– Вижу, что не ватный. Считаешь, можно ему верить?
– А звено вертолетов тебе кто из соседей может по дружбе подогнать?
Атаман только хмыкает.
Он задает мне ещё несколько вопросов, на которые я ему вполне правдиво отвечаю, не опасаясь при этом ошибиться. Говорю ему полную правду, хотя и не всю…
– Ладно! – хлопает пан Дмитро меня по плечу. – Ты свое дело сделал, топай спать!
– А до гостиницы меня кто…
– Здесь спать будешь! Забей на неё вообще! У меня пока поживешь. Там видно будет… А я проводника дождусь – и тоже на бок! Девку прислать?
– Опосля такого денька? Не, не до них ноне…
– Ладно, оставим их на потом!
Спать – это то, что сейчас мне совершенно необходимо. И – желательно подольше. Часиков эдак десять. Или двенадцать.
Хорошо, когда сон крепкий.
Ещё лучше, когда никто тебя при этом не беспокоит. И нет нужды принимать меры безопасности, дабы пробуждение не состоялось бы в совсем уж некомфортной обстановке. Типа – лег спать в гостиничном номере, а проснулся в подвале. Причем очень даже и возможно, что в подвале той же самой гостиницы… А что ж вы хотите-то – Дикое поле!
Совсем-совсем дикое… аж противно.
Но я не стал вешать гранату на дверь, справедливо полагая, что урыть меня можно и менее хитрым способом, нежели тихонько прирезать во сне. Можно просто пристрелить, лукаво не мудрствуя. Это даже удобнее: не надо будет постельное бельё потом стирать… Вполне, кстати, способны и повязать, здесь будильник в виде гранатного разрыва, тоже не самый удачный метод пробуждения. Один хрен – ничего толком сделать не успею. А супротив такого количества атаманских «гвардейцев» мне выстоять не светит даже и в теории. Словом, будем спать! По-настоящему, без дураков…
И, надо отдать должное, это мне удалось! Никто не ломился в двери и не гомонил во дворе. Даже сны были какие-то… умиротворяющие, что, учитывая все последние события, можно было считать хорошим предзнаменованием.
Да и проснулся я вполне самостоятельно, хорошо отдохнувшим и полным сил. Вот только жрать хотелось совсем не по-детски. Идея вообще-то здравая и как-то надо бы её воплотить в жизнь…
Высовываю небритую морду в коридор и вопрошающе оглядываюсь. На глаза попадается один из атаманцев, бдительно несущий службу около лестницы. Завидев моё явление, парень моментально оказывается около двери, откуда выглядывает моя заспанная физиономия.
– Пан сотник?
– Пожрать бы чего…
– Сей момент! Пан атаман распорядился!
Относительно чего было отдано данное распоряжение, хотелось бы знать…
Пан Дмитро не подкачал, утренний (уже дневной?) перекус оказался очень даже… я бы сказал, что куда как получше, чем в гостинице. Тут и супчик присутствовал, да и на второе изрядная порция шашлыка оказалась весьма качественной. Теперь бы ещё по сто грамм… но выпить мне не удалось – в дверях нарисовался Гуменюк собственной персоной.
